Андрей Матвеев - Indileto[роман в 22 уровнях]

На лицо Лапидуса хлынула моча.

— Так ему, так! — закричали остальные.

Девочка пописала, удовлетворенно хмыкнула и вдруг пнула Лапидуса ногой.

Остальные подбежали ближе.

— Отстаньте! — закричал Лапидус, — что я вам сделал!

— Дяденька, — как–то серьезно сказал все тот же чумазый малыш, — ты не дал нам денежек на хлеб!

— Не дал! — хором подтвердили остальные.

— А мы голодные, — сказала та самая девочка, что только что помочилась на Лапидуса.

— Голодные! — так же хором подтвердили остальные.

— Мы уже едим кошек! — сказал паренек, вертящий в воздухе труп ободранного кота.

— Едим! — повторил хор.

Лапидус опять закрыл глаза. Ему внезапно действительно захотелось одного: умереть.

Ибо тогда этот день уже точно бы закончился.

Для одного человека этого уже было слишком.

— Терпи, — сказал каким–то очень серьезным голосом Манго — Манго, — это еще не все.

Лапидус открыл глаза и с ужасом увидел, что вся эта орава обступила Лапидуса тесным–претесным кольцом. Мальчики приспустили свои лохмотья и приготовились — в свою очередь — обмочить Лапидуса. По команде. На раз–два–три. Они стояли кольцом, держали ручонками свои маленькие пиписьки и направляли их в его сторону.

— Раз–два–три! — сказала та девчушка, что помочилась на Лапидуса первой.

Лапидусу ничего не оставалось, как начать считать количество струек, падающих на него.

Одна, две, три, четыре, пять…

Он почувствовал, что начал вонять.

«А потом они меня забьют, — подумал Лапидус, — палками! Они меня забьют до смерти, обдерут, как этого кота, и повесят на проволоке…»

— Дурак, — сказал ему Манго — Манго.

— Идиот, — внезапно добавила начальница, натягивая обратно свои черные ажурные трусики и с сожалением поглядывая на Лапидуса, — я даже кончить не смогла!

«Кого бы я хотел сейчас увидеть, — вдруг подумал Лапидус, — так это Эвелину…»

— Конечно, — засмеялся Манго — Манго и внезапно пропел: — Синяя машина, в ней едет Эвелина, на ней большие черные очки…

Лапидус почувствовал, как его опять пнули в бок — больно и безжалостно.

Его животное чутье сообщило, что за этим последует град подобных пинков.

И Лапидус начал звереть.

Он лежал на спине и чувствовал, что затравленному зверю пора пробиваться сквозь кольцо этих, нанюхавшихся клея и прочей пакости, крысят. Ему надо вскочить, разметать, порвать, сожрать, пробиться, убежать.

— Ну что, — сказало то самое маленькое существо, которое первой помочилась на Лапидуса, — может, мы с него штаны снимем?

— Снимем, — заорал хор, — снимем!

Лапидус зарычал и подпрыгнул. Его тело болело, его правая нога плохо двигалась, его ладони и локти были ободраны в кровь, его тело и лицо были залиты мочой. И с него хотели снять штаны. Что они собирались делать дальше — Лапидус мог только догадываться, но он понимал, что ничего хорошего. Они могли кастрировать его, могли изнасиловать и перезаражать всеми теми болезнями, которые носили в себе. Гонореей. Сифилисом. СПИДом. Гепатитом А и гепатитом Б. И прочей мерзостью.

Лапидус зарычал, подпрыгнул и вцепился зубами в плечо близстоящего существа. Существо заорало, остальные бросились на Лапидуса. Лапидус, все так же рыча, кусался и наносил удары. В любом случае он был больше и сильнее, в любом случае они просто застали его врасплох. Он слишком долго бежал сегодня, он слишком устал и потерял много сил. Они загнали его в угол, но он должен вырваться…

— Держи его! — безмолвно вопили существа, визжа, кусаясь, царапаясь и нанося удары.

Лапидус с рыком прорвал круг и вновь бросился бежать. Он опять бежал в сторону той новостройки, в которой наткнулся на труп ободранного кота, все то же чутье подсказывало ему, что бежать надо именно туда. Куча малолетних бомжей, малолетних придурков, ободранных, как труп кота, и измызганных существ все с тем же улюлюканьем преследовала Лапидуса.

Лапидус добежал до цокольного этажа, оказался под бетонными перекрытиями, повернул отчего–то налево, а потом — руководствуясь лишь наитием, лишь все тем же безошибочным животным чутьем — направо, потом опять налево, перепрыгнул через какой–то бетонный блок, опять повернул, где–то рядом шмякнулся брошенный камень, от которого Лапидус увернулся без труда, улюлюканье раздавалось все глуше и глуше, Лапидус побежал быстрее и увидел пролом в стене.

Точнее, не пролом, а прямоугольное отверстие.

И за этим отверстием была улица.

Вечерняя июньская улица на окраине Бурга.

По улице ездили машины и ходили прохожие.

Лапидус вышел на улицу и вдруг почувствовал, что сейчас он потеряет сознание — напряжение стало покидать его, он убежал, он спасся в очередной раз, но что ему делать дальше?

Кольцо обстоятельств сжималось все туже и туже, временами Лапидусу перехватывало горло от недостатка воздуха.

Зона неудач показала свой оскал в полный рот, клыки были очень уж большими, хотя и желтоватыми.

Лапидус сел на обочину дороги и заплакал. Тело болело, руки были ободраны в кровь, правая нога еле двигалась, сам он вонял — хуже некуда. Ему хотелось домой, сбросить с себя всю одежду, принять душ, а потом лечь и лежать. Долго–долго. День, два, три… Лежать и смотреть телевизор, лениво переключая каналы. Смотреть все подряд. А еще — спать. Спать, спать и спать…

Но до дома надо было добраться. И лучше — не пешком. Лучше на чем–то, вот только денег у Лапидуса не было. Лапидус зажмурился, потом вновь открыл глаза — ничего не изменилось, он все так же сидел на обочине дороги на какой–то стремной улочке на самой окраине Бурга. И у него не было денег. И он вонял.

— Вставай, — сказал Манго — Манго, — тебе надо идти.

— Зачем? — устало спросил Лапидус.

— Не знаю, — сказал Манго — Манго, — я сам ничего не понимаю в этом дне, но тебе надо идти…

— Я воняю, — сказал Лапидус.

— Иди тогда под землей, — сказал Манго — Манго.

— Как это? — удивился Лапидус.

— Через канализацию, — встряла в разговор начальница.

— Не хочу, — сказал Лапидус.

— Дурак, — сказал Манго — Манго.

— Идиот! — добавила начальница.

— Я боюсь, — как–то очень тихо проговорил Лапидус, — там крокодилы…

— Это что за бред? — спросила начальница.

— Это не бред, — возразил Манго — Манго, — там действительно могут быть крокодилы…

— Он слишком воняет, чтобы идти по улице! — уверенным голосом заявила начальница.

— Я воняю! — согласился Лапидус.

— Тогда — через канализацию! — вынес вердикт Манго — Манго.

— Я боюсь! — опять заявил Лапидус.

— Он боится! — сказала начальница.

— Возьми с собой что–нибудь тяжелое, а еще лучше — железное. А еще лучше — тяжелое, железное и острое! — посоветовал Манго — Манго.

Лапидус огляделся по сторонам: ничего острого, тяжелого и железного поблизости не было. Лишь улочка на окраине Бурга, уже без машин, только с парочкой случайных прохожих. Все та же новостройка за спиной, с прямоугольным проемом в стене. И поблизости на асфальте — канализационный люк.

Люк был закрыт.

Лапидус встал и пошел обратно в проем. Он помнил, что чуть было не запнулся о что–то, когда выбегал на улицу.

Это что–то лежало буквально у входа, метровый железный ломик. Острое, тяжелое и железное. Лапидус взял ломик в руки и подумал, что сегодняшний день больше всего напоминает ему какую–нибудь компьютерную игру, в которой много уровней, и чтобы перебраться с одного на другой, надо приложить не только собственные усилия — надо еще, чтобы иногда судьба посылала тебе то ли подачки, то ли подарочки в виде вот таких метровых ломиков. Тяжелых, острых и железных.

Лапидус оглянулся — улица была пустой. Судя по цвету неба и местоположению солнца, было что–то около восьми часов вечера.

Он подошел к канализационному люку и попытался открыть его с помощью ломика.

Люк поддался. Лапидус просунул ломик дальше и налег на него всем телом. Люк открылся.

Пахнуло вонью и затхлостью.

«Я и сам воняю не хуже, — подумал Лапидус, начиная спускаться вниз. — Интересно, — промелькнуло у него в голове, когда он был уже в самом низу колодца, — а что они, все же, хотели со мной сделать?»

— Кто это — они? — спросил у него Манго — Манго.

Лапидус ничего не ответил и скрылся в канализации.

Лапидус больше всего на свете боялся темноты, а еще Лапидус боялся замкнутого пространства и всяческих гадов.

Темноты в канализации было навалом: она была слева, справа и снизу. Лишь сверху, сквозь не до конца прикрытый Лапидусом люк, пробивались лучи предвечернего июньского солнца. Было пятнадцать минут девятого, то есть двадцать часов пятнадцать минут, и солнце еще не скоро должно было скрыться за горизонтом.